Как служивый человек возненавидел войну
«Наука - это все. Перед человеком, который университет закончил, надо стоять руки по швам. Сидеть невежливо», - поучал маленького Николая Келина его дед - донской казак.
«А воевать как же?» - недоверчиво переспрашивал с малых лет знающий, что такое шашка и как правильно идти в атаку, мальчонка - недаром ведь его семью так ценили на Дону. «Учеба - важнее всего. Ты первый в наших родах будешь, кто в университет пойдет», - отвечал глава семьи.
Вот только пацифистским планам старика помешала Первая Мировая. Подросший Николай, когда России стало не хватать на передовой офицеров, ни минуты не раздумывая, ушел из Императорского лесного института, окончил артиллерийское училище и попросился добровольцем на фронт. 20-летний парень помнил наказы деда и обращался с подчиненными с уважением. Когда случилась революция и все офицерские чины упразднили, он оказался единственным в артиллерийском дивизионе командиром, которого переизбрали. Причем единогласно - всем штабом батареи, в которой числилось 150 человек. А когда фронт развалился, батьке-командиру дали в провожатые домой двух казаков. Это спасло ему жизнь. На каждой станции в долгом пути через всю страну в вагоны врывались загранотряды, расстреливающие любого, кто мог быть офицером.
Возвращение на Дон оказалось нерадостным. Возмущенные беспределом новой власти казаки подняли восстание. Николай очень не хотел принимать участие в братоубийственной войне. Но дед сказал жестко: «Не пойдешь ты - пойду я. Свободу и Дон надо защищать от антихриста». Казачий корпус, в котором воевал Николай Келин, захватил дивизию Красной армии в количестве 4 тысяч человек. Их надо было кормить, но еды не хватало самим. Потому пленных расстреляли…
Красный диплом без права работы
Келин возненавидел войну, но присягу нарушить не мог. Он бежал из России на реквизированном грузовом суденышке. Отплывали от родных берегов впопыхах, потому пресной водой не запаслись - пили морскую, а из еды был только обнаруженный в трюме груз сахара и селедки. Был со своими в палаточном лагере на безжизненном берегу острова Лемнос, ютился в грязных бараках Стамбула… И только когда армию, преданную государю императору, распустили, парень задумался о своей дальнейшей судьбе. Вскоре он поступил на медицинский факультет Карлова университета в Праге. Нищего русского брать не хотели, но он столь блестяще сдал экзамены, что повода отказать не нашлось.
Университет согласился обучать наиболее талантливую русскую молодежь. Было сложно без знания чешского, учебник пришлось переводить со словарем. Денег на анатомический атлас не было - пришлось его перерисовывать от руки. Страницу за страницей, по ночам. Потому что утром - лекции, а после обеда - работа на стройке. Надо же как-то оплачивать снятый в далеком пригороде угол, скудное питание и покупку гражданской одежды - военная форма на тот момент уже пришла в полную негодность. Келин окончил университет с красным дипломом, на обороте которого стоял штамп о… запрете на оплачиваемую профессиональную деятельность на территории Чехославакии. Так чешские власти боролись с возможной конкуренцией амбициозных русских с местными выпускниками. Русские поехали трудиться в Африку, Южную Америку, на Балканы. Но Николай таким путем пойти не мог. В пригородном поезде он случайно услышал русскую речь, обернулся и… пропал.
Отец будущей супруги Ольги Сергей Иосифович Дуда многие годы был директором Киевской консерватории. Революция в России в корне изменила судьбу этой семьи - им пришлось бежать в Чехию и там заново строить жизнь. Достаточно сказать, что уже пожилой музыкальный мэтр ради пропитания стал давать частные уроки, а чтобы не тратиться на ремонт стиравшихся от постоянного хождения набоек, освоил ремесло обувщика. Жениху сперва категорически отказали - мол, свадьба двух бедняков неразумна. Но Николай недаром был из казаков, которые всегда славились своим упорством.
Чтобы не потерять диплом врача, Николай согласился работать в больнице города Градец Кралове… за разрешение спать в местной прачечной и кормиться остатками обедов из больничной кухни. И тут начали происходить чудеса: Келин одного за другим возвратил к жизни безнадежных с точки зрения местных эскулапов больных. Про это написали в газетах, и к новому доктору выстроились громадные очереди. Местный помещик, человек разумный и дальновидный, решил помочь чудо-лекарю и за обещание стать участковым врачом выбил для него и разрешение на работу, и гражданство Чехословацкой Республики.
Став гражданином иной страны. Николай в душе оставался русским. Он чтил и помнил свою Родину и старался делать все для ее блага. Начал собирать коллекцию русской живописи - почти все заработанные деньги тратил на покупку вывезенных из Страны Советов шедевров. Семья жила скромно, а он покупал полотна, которые наверняка погибли бы. До войны его коллекция русских художников считалась одной из самых богатых, хранящихся за пределами России.
Дети били за то, что русский
Спокойная жизнь закончилась со вступлением в Прагу фашистов. Начались 
вызовы в гестапо с настойчивыми предложениями послужить делу борьбы с большевистским режимом. Николай Андреевич категорически отказался. Еще хуже стало, когда на смену немцам в Прагу вошли советские войска. Уйти на Запад по примеру других семей не было возможности - младшему сыну было только 3 года, да и не хотелось, потому что казаки своих не предают. 10 мая 1945 г. начались массовые аресты. Николая Келина тогда спасло чудо - начальником местного подразделения Смерш оказался еще один донской казак, Степан Ковылин, который вопреки всем предписаниям отпустил его на свободу.
В 1968-м наступила Пражская весна, границы открылись, и наш удалой казак был приглашен в Ватикан, где доктора поблагодарили за заботу о здоровье заключенных католических священников. Потом он смог увидеться со многими друзьями, с которыми вместе иммигрировали из России. Но тут весна перешла в лето, и по дорогам Чехословакии покатились советские танки. Все искали пути исхода из «коммунистического рая», но Николай Келин сказал младшему сыну Алексею: «Чехия приютила нас, когда нам было трудно. Теперь трудно ей. А Родина - как мать. Ее нельзя оставлять в беде». Но русских в Праге буквально возненавидели: 4-летнего внука вчерашние друзья зверски избили в детском саду за то, что он был русским.
Мальчику нанесли не только физическую, но главное - моральную травму. С того времени старший внук донского казака Келина наотрез отказался говорить по-русски. А Николай Андреевич на глазах постарел и через полтора года возвращаясь с работы, скончался от инфаркта. Упал замертво, не изменив родовой традиции умирать только стоя.
«АиФ»