Уважаемые читатели! 
PDF версия
HTML версия
Эль капитан руссо
В Волгоградской области ищут…
национального героя Парагвая
Эдуард Лапин
Историки до сих пор не сошлись во мнении, сколько подданных бывшей Российской империи было вынуждено покинуть свою страну во время Гражданской войны и в последующие годы. Как правило, называется цифра от трех с половиной до пяти миллионов человек. Некоторые исследователи прошлого уверяют, что Россия безвозвратно потеряла около восьми миллионов наших соотечественников, которые разъехались по всему миру. Но, даже оказавшись в самых удаленных уголках планеты, они не теряли силы духа и зачастую совершали настолько героические поступки, что становились национальными символами целых народов. Как, например, уроженец станицы Арчадинской области Войска Донского есаул Василий Федорович Орефьев-Серебряков.
Навсегда из России
Когда в Комитет по делам казачества Волгоградской области поступило из МИД России официальное письмо с предложением обменяться с парагвайской стороной информацией об уроженце станицы Арчадинской Василии Орефьеве-Серебрякове, здесь поначалу опешили. И тому была причина. Представители высших органов власти южноамериканского государства искали в Волгоградской области родственников не простого казака, а потомков национального героя Парагвая.
– Первым делом мы отправили запросы в архивы, – говорит казачий полковник Виктор Селезнев. – Созвонились со знакомыми во Фролове, Михайловке и Серафимовиче, где могли бы знать хоть что-то об уроженце станицы Арчадинской Орефьеве-Серебрякове. Но, к сожалению, ответ всегда был один и тот же: «Нам ничего не известно!» Потом пришли ответы из архивов, в которых вообще не сохранилось ни одного упоминания о разыскиваемом нами есауле. Скорее всего данные были потеряны во время Гражданской войны, когда многие станицы было сожжены, либо в годы Великой Отечественной войны, когда большая часть архивов была безвозвратно утеряна.
А вот о жизни Василия Федоровича Орефьева-Серебрякова в Парагвае известно гораздо больше. По имеющейся информации, донской казак служил в Добровольческой армии Деникина, но после неудачного похода на Москву был вынужден покинуть Родину, сев на корабль в Новороссийске.
Оказавшись в Югославии, боевой офицер не гнушался никакой работы. Вроде бы даже выполнял какие-то «ответственные военные поручения», о содержании и назначении которых остается только лишь догадываться. Не исключено, что Орефьев-Серебряков входил в состав личной охраны барона Врангеля, осевшего к тому времени в Белграде. А поскольку за генералитетом белого движения в эмиграции охотились спецслужбы многих государств мира, то Орефьеву-Серебрякову оружие приходилось применять часто.
По приглашению генерала
К концу 20-х годов стало понятно: нет ни малейшего шанса на возрождение монархического или буржуазного правления в России. Шли годы, надо было строить новую жизнь. И тогда есаул Орефьев-Серебряков решил отправиться… в Парагвай.
К тому времени в южноамериканском государстве уже находилось около сотни представителей бывшего белого движения. В том числе генералы, с одним из которых – Иваном Тимофеевичем Беляевым, донской казак был знаком давно. Они вместе служили в Добровольческой армии Деникина, вместе покинули Россию, сев на корабль в Новороссийске. Поскольку представители белой эмиграции постоянно поддерживали связь друг с другом, то, не исключено, в Парагвай Орефьев-Серебряков отправился именно по приглашению генерала Беляева.
Будучи человеком образованным и разносторонних интересов, бывший царский генерал активно занимался этнографическими исследованиями. Он много путешествовал по непроходимой местности, описал новые виды растений, открыл для цивилизации ранее неизвестные индейские племена каннибалов, с которыми непостижимым образом смог наладить дружественные связи. Хотя сам наверняка понимал, что любая из этих поездок могла стать для него последней. А поэтому генерал Беляев брал с собой в экспедиции донского казака – бесстрашного боевого офицера, помогавшего ему в самых сложных ситуациях.
Однако, как считают некоторые исследователи, во время экспедиций бывшего царского генерала интересовала не только наука. В конце 20-х годов ни для кого не было секретом, что вот-вот начнется война между Парагваем и Боливией, а потому карты будущего театра военных действий имели огромное значение. Скорее всего Иван Тимофеевич под видом научного исследователя занимался военным планированием. Не случайно, когда в 1932 году разразилась так называемая Чакская война, именно его – генерала Беляева – назначили начальником Генерального штаба Парагвая. Естественно, на военную службу в звании майора был зачислен Орефьев-Серебряков.
Под Бокероном
Чакская война, продолжавшаяся три года, считается самой кровопролитной латиноамериканской войной XX века. Причиной раздора стала территория Гран-Чако, на которой, как считалось, находятся значительные запасы нефти. В борьбу за углеводородные источники сырья вступили Парагвай и Боливия, чьи армии снабжали боеприпасами и вооружением крупные нефтяные зарубежные компании. Понятное дело, не бесплатно, а в надежде после войны получить право добычи нефти в Гран-Чако.
Поначалу боливийцы активно наступали. В их командном составе было немало талантливых немецких генералов и офицеров, прошедших первую мировую войну. В армии Парагвая сражалось около 100 офицеров – выходцев из России. Сложно поверить в подобные хитросплетения судьбы, но в Южной Америке воевали те, кто еще каких-то пятнадцать лет назад стрелял друг в друга в Европе.
Умело продвигая войска по сложной местности и используя помощь индейцев (вот где генералу Беляеву пригодились его ранее налаженные дружественные связи с местными племенами!), парагвайская армия вскоре начала теснить врага. Одно из решающих сражений развернулось в сентябре 1932 года неподалеку от города Бокерон. Когда, казалось, оборону противника прорвать невозможно, в атаку было решено бросить батальон Орефьева-Серебрякова. Но как поднять сотни людей, когда те даже не решались пошевельнуться под непрекращающимся пулеметным огнем? И тогда донской казак… встал во весь рост и пошел на врага. Примеру своего «эль капитан русо» последовал весь батальон.
– Что-то завораживающее было в сцене наступающего на саму смерть третьего батальона, – позже написал в своих мемуарах участник сражения под Бокероном полковник Фернандес. - Солнце, блестевшее на штыках, создавало какой-то ореол святости вокруг солдат, торжественно, как на параде, маршировавших за своим командиром.
По рассказам других свидетелей атаки, увиденное настолько поразило солдат боливийской армии, что те, впав в оцепенение, перестали стрелять. И с той и с другой стороны тысячи людей поднялись в окопах и не верили своим глазам. Такого героизма они еще никогда не видели…
Добрым словом
Для есаула Орефьева-Серебрякова тот бой стал последним. Василий Федорович погиб. Но парагвайцы подвиг донского казака не забыли. Имя и фамилия уроженца станицы Арчадинской выбиты в бронзе в Зале воинской славы в столице Парагвая. В память донского казака установлена мемориальная доска в Национальном пантеоне. Такого народного признания за всю историю Парагвая удостоились единицы. Но и это еще не все. Именем казачьего есаула названа не только одна из столичных улиц, но и целый город - Форт Серебряков. На протяжении почти восьми десятков лет есаул станицы Арчадинской Василий Федорович Орефьев-Серебряков является национальным героем Парагвая, символом славы и доблести русского офицерства для миллионов парагвайцев. А для нас? Сложно ответить на этот вопрос. Хотя бы потому, что о подвиге нашего земляка, совершенного им за тысячи километров от России, мы узнали впервые. Да и для отечественного самосознания, привыкшему к тому, что о россиянах за рубежом уже давно судят по разгульным вечеринкам миллиардеров в Альпах, известие о национальном преклонении перед подвигом русского, согласитесь, неожиданно. От такого известия расправляются плечи, что-то начинает гореть в груди, и ты понимаешь, что можешь гордиться своей Россией. Ведь таких, как Орефьев-Серебряков, было много. И покидали они родину не в поисках лучшей жизни, а вынужденно. С честью погибая во многих сражениях по всему свету, они наверняка надеялись, что об их подвиге узнают в России и десятилетия спустя, когда остынут идеологические страсти, их имена вспомнят добрым словом.
